— Ну, и чего стоим? — поинтересовалась Виола. Она присела перед рисунком, наклонилась, потрогала нарисованную дорожку лапой. Понюхала лапу и отряхнула песок.
— Ух ты, совсем настоящий получился! Давайте, все за мной!
Она прыгнула вперед, ее фигура сразу исчезла за первым же нарисованным деревом и оттуда раздался голос:
— Смотрите! Птичка! Или бабочка… В общем, Флопс, я не знаю, что ты тут рисовал, но оно летает!
— Где летает? — потянулся за ней следом Флопс.
— Покажите, я тоже хочу посмотреть! — пропищал Рони-Ру, цепляясь за хвост брата.
Ещё немножко, и все карандмыши уже бродили по дорожкам нарисованного леса, весело переговариваясь, трогали траву, рассматривали деревья, нюхали нарисованные цветы. Виола и Рони-Ру по-прежнему пытались приманить симпатичную птичкобабочку, так старательно нарисованную Флопсом.
— Как здесь здо-о-о-рово, — мечтательно протянула Виктория, — прямо настоящее чу…, — и осеклась, резко затормозив.
Как по команде, повернувшись в её сторону, все остальные карандмыши тоже застыли как вкопанные.
На дороге стояло пятно. Клякса. Непонятного цвета. Без каких-либо опознавательных знаков. Просто стояло и не двигалось.
— Что это? — спросила Карамель шёпотом, — Фло-опс!
— Я только птичкобабочек рисовал, — замотал головой тот, — это не моё!
Карандмыши стали осторожно подтягиваться к Виктории.
— Рони-Ру? — вопросительно произнесла та.
— Я это не рисовал! — возмутился маленький карандмышонок, — разве не видно? Оно же не голубого цвета.
— Ну, мы точно это не рисовали, — сказала Карамель, — откуда это здесь? И вообще, что это?
— Кажется, я знаю, — пискнула Виола после небольшой паузы, — но мы нечаянно, честное слово, не хотели. Просто получилось не совсем то, что мы рисовали.
— Что нечаянно? — грозно поинтересовалась Карамель.
— Ну, это… В общем, это Герасимо виноват. Он хотел зелёнку.
— Какую зелёнку? — хором спросили остальные.
— Зелёнку, — ещё тише пискнула Виола, — чтобы царапины мазать, если что.
— Я думал, на всякий случай, — проворчал Герасимо, — лапу или хвост замазать, если что.
— Ты — и нарисовать зелёную зелёнку? — фыркнула Виктория, — ты уверен?
— Ну да, она вышла слегка фиолетовая, — вступилась Виола, — но я хотела помочь, добавить чуть зелёного. И вот… Вот такого цвета она и получилась.
— Допомогались, — вздохнула Карамель, — а сюда она как попала? Зачем вы её выпустили?
— Мы не выпускали, — грустно сказал Герасимо, — она сама, наверное… Когда мы уходили, она стояла в пузырьке возле рисунка.
— Странно, — хмыкнул Флопс, — ну ладно, это сейчас не важно. А что нам теперь делать?
Клякса, стоящая перед ними издала нечто, похожее на «Бгм-брум-бггм» и зашевелилась.
— Упс! — хором сказали карандмыши и сбились в кучку плотнее.
— Может, развернёмся и быстро-быстро побежим домой? — предложил Герасимо, — Мы еще недалеко ушли.
— А вдруг она умеет бегать быстрее нас? — тоскливо спросила Виола, — вот догонит, и что тогда?
— Съест, — мрачно проронил Марсик.
— Похоже, пока что никуда бежать она не собирается, — сказала Карамель, — Может, она тоже боится?
— Ага, как же, такая испугается, — отмахнулся Марсик.
— Тихо, смотрите, зашевелилась, — шикнула на них Виктория. Карандмыши замолчали.
Клякса переползла дорожку, наткнулась на дерево, снова невнятно пробормотала что-то: «Бгм-брум-бггм» и устроилась на траву, подтянув под себя все выступающие ножки-щупальца. Притихла.
Карандмыши продолжали наблюдать.
— Мне кажется, или она ничего не видит? — шепотом спросил Ронни-Ру, высовываясь из-за спины Карамели.
— Конечно, не видит, — фыркнул Флопс, — У нее же глаз нет.
— А у нее совсем ничего, кроме ножек, нет? — Ронни-Ру высунулся ещё дальше, уже с интересом разглядывая кляксу. — А это она или он? Или оно?
— Откуда же мы знаем? — вздохнула Карамель, аккуратно задвигая лапой Ронни-Ру обратно себе за спину. Так, на всякий случай. — Жалко ее. Бедняжка.
Герасимо подергал фиолетовым носом.
— Значит, она нас не видит, надо уходить. Обойдем её по дорожке, она и не заметит.
Виктория, стоявшая первой, сделала шаг вперед и опять в нерешительности замерла. Клякса под деревом зашевелилась и издала какой-то звук. Карамель снова вздохнула, шагнула вслед за Викторией.
— Вот мы сейчас уйдем, — покачала она головой, — а она останется здесь совсем одна, ничего не видя и не слыша. Нельзя ее так бросать. Жалко. Надо что-то придумать.
Все молчали. В нарисованном лесу вообще стояла тишина. Только где-то вдалеке в той стороне, откуда начался их поход, за кронами деревьев тихонько пела нарисованная птичка, да где-то впереди плескалось нарисованное озеро и шумело нарисованным камышом.
— А что тут еще можно придумать, — сказала вдруг Виктория. — Надо рисовать ей глаза.
— Зачем? — удивился Герасимо. — Вот ты нарисуешь, она увидит нас и съест.
— А у нее все-таки есть рот? — снова вылез вперед Ронни-Ру. — А где он? А она и вправду нас съест, когда увидит? А что она вообще ест?
Виктория закатила глаза к небу, шумно выдохнула два раза и опять затолкала Ронни-Ру за спины остальных карандмышей.
— Никто никого есть не будет, — четко и раздельно произнесла она. — Я не знаю, чем она питается, но вряд ли карандмышами. И рот рисовать я ей не буду.
Снова повисла тишина. Явно нужно было что-то делать. Кляксы уже никто не боялся.
— Вот представляете, ничего не видя, она бродит по лесу, споткнется обо что-нибудь, застрянет где-нибудь, упадет, поцарапается, на что-нибудь налетит, — задумчиво сказала Карамель. — Бедняжка. А всё мы виноваты. Помните, бабушка Рудольфа нас учила, что нужно помогать всем, кто нуждается в помощи.
Клякса ждала или, может быть, просто отдыхала в тенёчке.
— Ладно, давайте попробуем, — пробормотала Виктория и решительно двинулась к кляксе. Остальные карандмыши потянулись за ней.
Она присела прямо перед кляксой на задние лапки, откашлялась и слегка дрожащим голосом сказала:
— Не уверена, слышишь ты меня или нет, но давай попробуем с тобой договориться. Я нарисую тебе глазки, обещаю, будет красиво. Я очень постараюсь. А ты посидишь спокойно и не будешь на меня кидаться.
Клякса молчала.
— Наверное услышала, — пробормотал Флопс. — Только умоляю, Ронни-Ру, не спрашивай, чем. Я не знаю, есть ли у неё уши, и где они расположены.
— Давай, рисуй скорей, — подтолкнула Викторию в спину Карамель.
— Бгм-брум-бггм, — раздалось от кляксы.
— А как она разговаривает, если у нее нет рта? — опасливо поинтересовался Герасимо.
Но, похоже, этот вопрос уже мало кого интересовал. Все загорелись идеей нарисовать глаза.
Виктория сняла с шеи медальон-ластик и начала осторожно стирать в том месте, где должны были быть глазки. Остальные карандмыши, стараясь не дышать, сгрудились у нее за спиной.
— Может быть, левее? Или повыше? — раздался у нее прямо над ухом шёпот Флопса.
Виктория от неожиданности пискнула и подпрыгнула. Лапа с ластиком дернулась и неловким движением стерла кляксе кусок ножки-щупальца.
— Упс! — пискнула ещё раз синяя карандмышь. — Ой-ёй-ёй. И что теперь делать?
— Подожди-подожди, — вмешалась Виола, азартно сопя зеленым носом. — Дай мне, сейчас я все поправлю, а ты не отвлекайся, рисуй.
Она отодвинула стоящего перед ней Флопса, так же, как Виктория присела на задние лапы и решительно потянула к себе ножку кляксы.
— Не бойся, пятнышко, — прощебетала она. — Сейчас все поправим. Будешь самой красивой в этом лесу.
— Если будет только зеленый — будет скучно, — влез Марсик. — Вот тут точно надо добавить оранжевого.
Он подлез под лапу Виолы и принялся что-то пририсовывать к её художествам.
— А можно мне, можно, можно? — не сумев пролезть между Марсиком и Виолой, Ронни-Ру подергал их за хвосты.
— А вот здесь, по-моему, не хватает пары желтых пятен, — повела носом Карамель.
— Нет-нет! — запротестовал Флопс. — Здесь обязательно нужен красный. Иначе не смотрится. Герасимо, что ты стоишь в сторонке, иди помоги. Ты разрисовывай вон там, а я здесь.
Еще пара минут и уже все карандмыши были увлечены процессом раскрашивания кляксы, суетились, толкались и хихикали. Клякса терпела. Неизвестно, что она при этом думала, да и думала ли вообще.
— Да не мешайте же, — возмутилась наконец Виктория. — Я, вообще-то, тут самое важное рисую. Потерпи, маленькая, — она снова перевела взгляд на кляксу. — Я почти дорисовала.
Ещё пара штрихов и она удовлетворённо вздохнула, повесила ластик на шею, посопела носом и отклонилась, чтоб полюбоваться на свою работу.
— По-моему неплохо, — пробурчала она себе под нос и повысила голос. — Эй, народ, отвлекитесь-ка на секунду, посмотрите, что получилось.
— Сейчас-сейчас, — пискнула Виола. — Мне тоже осталось совсем немножко.
— И мне, ага, и нам, — раздались голоса остальных карандмышей.
Заканчивая, карандмыши вешали ластики на место и двигались поближе к Виктории, откуда лучше всего было видно кляксу. Наконец, собрались все.
Клякса сидела на прежнем месте и задумчиво моргала синими-синими глазами. Привыкала к тому, что теперь все видит, ножки-щупальца её тихонько шевелились. Она обвела взглядом лес вокруг, рассмотрела карандмышей и перевела взгляд на себя. И замерла… Нарисованные глаза заметно расширились.
— Смотри, как отлично получилось, — выдохнула Виктория с явным удовольствием наблюдая за кляксой. — Такие красивые глазки я ещё никому не рисовала.
— А мне кажется, в целом получилось очень красиво, — хихикнула Карамель.
— А я знаю, чего ей не хватает! — пританцовывая на месте, подергал за лапу Викторию Ронни-Ру. — Знаю, можно я нарисую? Можно? Можно?
— Что?
— Хвост! — с гордостью заявил он.
Наверное слышать клякса все-таки умела, потому что тут же резко выпрямила разрисованные ножки-щупальца, хлопнула глазами и попыталась скрыться за деревом.
— Нет, малыш, — покачала головой Карамель. — Думаю, ей не очень понравилась эта идея. Ладно, хвост-то ей зачем… Она и без него теперь симпатичная.